Первый Волнинский клад русских монет XV в.
9 мая 1999 года на территории древнего поселения близ д. Волнино Муромского района Владимирской области был обнаружен клад русских серебряных монет первой половины XV в. Окраинный участок поселения, где когда-то был сокрыт клад, в настоящее время
порос кустарником и молодыми деревьями, однако в недалеком прошлом он распахивался. По этой причине большое количество монет (около 150 экземпляров) оказалось в перемешанном распашкой грунте вблизи поверхности земли. Остальные монеты, не задетые плугом,
располагались в виде компактного скопления на глубине около 40-50 см. Никаких явных следов вместилища клада при этом прослежено не было, а общее количество монет, найденных весной 1999 г., составило 312 экземпляров (Зайцев В.В., Кочетков С.В., 2000. С.
136-138).
В ноябре 1999 г. этот клад, благодаря активному содействию П.Г. Гайдукова, С.В. Кочеткова, А.С. Мельниковой, А.И. Шкурко и спонсорской поддержке компании "Винтерсхалл" (Германия), был приобретен Государственным Историческим музеем.
Позднее С.В. Кочетков передал в музей еще две монеты из этого клада, обнаруженные осенью 2000 г. на том же месте. И, наконец, в октябре 2001 г. в ГИМ поступили последние одиннадцать монет Волнинского клада. Таким образом, в настоящее время, этот клад
насчитывает 325 монет.
Учитывая обстоятельства обнаружения клада, нельзя исключать, что некоторые монеты из его состава, перемещенные распашкой, так и остались не найденными. Однако, использование при поиске монет металлодетектора, позволяет надеяться, что клад поступил в
музей целиком.
Волнинский клад, сокрытый в период правления московского великого князя Василия Васильевича Темного (1425—1462 гг.) в тяжелые для Руси годы феодальной войны, представляет значительный интерес. Известно, что монетные клады служат важнейшим источником
для изучения монетного дела, денежного обращения и многих других аспектов экономической жизни средневековой Руси. В то же время клады русских монет XV в. достаточно редки. На сегодняшний день по литературе и архивным данным известно чуть более десятка
кладов, датирующихся периодом правления Василия Темного и включавших в себя монеты Москвы и московских уделов (Колызин А.М., 2001. С. 182-190; № 3,4, 9,10,11, 12, 15, 23, 26, 28, 30, 31). Но и из этих кладов только малая часть может служить полноценным
источником для исследований. Большинство из них не сохранились как целые комплексы, разойдясь по рукам уже вскоре после находки. Сохранившиеся сведения об их составе крайне скупы, а зачастую и противоречивы. В других кладах, обнаруженных в Поволжье, за
пределами Великого Московского княжества, монеты Москвы и русских удельных княжеств, составляют, как правило, незначительную "примесь", отражая особенности местного денежного обращения. Эти клады, как и клады, разошедшиеся по рукам, могут быть
использованы для изучения истории монетной чеканки Московской Руси периода становления централизованного государства лишь как вспомогательный материал.
Наиболее близким по составу, а, следовательно, и по времени сокрытия к Волнинскому кладу, является клад, обнаруженный в 80-х гг. XIX в. в городе Руза Московской губернии. К сожалению, Рузский клад, как и большинство других монетных кладов XV в. не
сохранился до настоящего времени в виде единого комплекса, доступного для изучения. Сразу же после его обнаружения монеты клада разошлись по рукам среди местных жителей, а затем по частям поступили в частные собрания нескольких известных коллекционеров
того времени: великого князя Георгия Михайловича, И.И.Толстого, П.С.Уваровой. Небольшая часть монет клада была передана также в Императорскую археологическую комиссию (Ильин А.А., 1924. С. 37. № 52). Однако, уже вскоре после обнаружения, этот клад был
издан известным петербургским нумизматом, признанным знатоком русских средневековых монет, графом И.И.Толстым, которому, что называется, по свежим следам, удалось ознакомиться со всеми попавшими в разные руки частями клада. По словам исследователя, "лишь
незначительная часть найденных в кладе монет осталась не разысканной" и клад, согласно его утверждению, был описан "почти в полном составе" (Толстой И.И., 1889. С. 7-19).
Благодаря этому обстоятельству появляется возможность, опираясь на сравнительный анализ состава Рузского и Волнинского кладов, не только уточнить дату сокрытия последнего, но и рассмотреть некоторые спорные вопросы монетного дела Московского
княжества первой половины XV в.
Основу, как Рузского, так и Волнинского кладов составляют московские денги Василия II Темного (1425—1462 гг.). При этом в обоих кладах присутствуют только ранние монеты этого князя, средний вес которых укладывается в пределах 0,70—0,77 г. Принято
считать, что денги такого веса чеканились в Москве до 40-х гг. XV в. Обращает на себя внимание и несомненное сходство "набора типов" монет, имевшихся в кладах. Однако в этом отношении в составе комплексов можно усмотреть и определенные различия. Так, в
Рузском кладе монеты с изображением всадника с соколом на лицевой стороне и Самсона, борющегося со львом, на оборотной заметно преобладают над монетами других типов, составляя боле четверти всего кладового комплекса. Безымянные же денги Василия II с
различными вариантами подражаний арабской надписи на оборотной стороне в общей сложности насчитывают менее 9 %. В Волнинском кладе, напротив, безымянные монеты с подражаниями на оборотной стороне составляют более 60 %, полностью преобладая над денгами
других типов. По своей сохранности эти монеты выглядят наиболее новыми. Большинство из них практически не имеют следов пребывания в обращении. Отсутствие царапин и потертостей на поверхности монет, создает впечатление того, что они были сокрыты в землю
уже вскоре после своей чеканки.
Еще одним существенным отличием составов Рузского и Волнинского кладов является количество присутствовавших в них монет удельной чеканки. В Волнинском кладе монеты удельных князей составляют менее 3%, в Рузском, с учетом двуименных, так называемых
"союзных" денег — более четверти комплекса. Отчасти это обстоятельство вполне может отражать наличие определенных "местных" особенностей состава денежного обращения. Большую часть удельных монет Рузского клада составляют денги Юрия Дмитриевича Галичского,
на территории владений которого и находилась Руза. А вот существенные различия в соотношении типов московских денег, составлявших, как уже было сказано, основу обоих комплексов, можно объяснить, очевидно, только существованием определенного
хронологического разрыва во времени сокрытия этих кладов. Возможно, Рузский клад был запрятан несколько раньше Волнинского, так как в его составе безымянные денги с подражанием арабской легенде на оборотной стороне еще заметно уступают чеканившимся,
несомненно, раньше их монетам с изображением Самсона. Данный вывод подкрепляется наличием в Волнинском кладе денги Юрия Дмитриевича Галичского с великокняжеским титулом в строчной надписи оборотной стороны. Н.Д. Мец считала денги этого типа "последними
монетами", чеканенными Юрием Дмитриевичем в Москве в период кратковременного занятия им великокняжеского престола в 1434 г. (Мец Н.Д., 1974. С. 54). Приняв такую их датировку, сокрытие Волнинского клада следовало бы отнести ко времени не ранее мая-июня
1434 г. Рузский клад, исходя из приведенных соображений, можно датировать несколько более ранним временем.
Однако, при более пристальном рассмотрении состава кладов, не все выглядит так однозначно. Например, в Рузском кладе имеются, причем в довольно большом количестве, денги Василия II с изображением князя, сидящего на кресле, с мечом в правой руке, а
также денги с изображением бегущего "грифона", под ногами которого находится фигурка падшего ниц человека (Толстой И.И., 1889. С. 9-10, № 15, 26, 27). В Волнинском кладе такие монеты отсутствуют. Данное обстоятельство вполне можно расценивать как указание
на более раннюю датировку именно Волнинского клада. В момент его сокрытия монеты указанных типов, возможно, еще не чеканились. Тем более что, согласно систематизации московских монет 1425—1462, разработанной Н.Д. Мец, денги с изображением "бегущего
грифона" (№ 49— 56) располагаются в "цепочке штемпельных связей" после монет с изображением всадника, поражающего копьем змея (№ 42—48) (Мец Н.Д., С. 144. Приложение 5.). Чеканка же последних, по мнению Н.Д. Мец, была начата в Москве Юрием Дмитриевичем
Галичским в период его кратковременного пребывания на великокняжеском престоле в 1434 г. и продолжена Василием Васильевичем Темным, после возвращения в столицу летом того же года (Мец Н.Д., 1974. С. 30, 54).
С другой стороны, имеющаяся в Волнинском кладе, денга Юрия Дмитриевича Галичского с изображением всадника с соколом на лицевой стороне и великокняжеским титулом на оборотной вполне могла быть изготовлена и до 1434 г., причем не в Москве, а в Галиче.
Именно эта денга, претендующая на роль "младшей" монеты Волнинского клада, в отличие от многих других денег Юрия Дмитриевича с титулом великого князя, не имеет штемпельных связей с монетами московской чеканки (Мец Н.Д., Приложение 5. № 188). Низкий
"сглаженный" рельеф изображений, определенная неуверенность в начертании и компоновке строчной легенды и ряд других признаков сближают денги этого типа с галичским чеканом.
Заняв столицу великого княжества, опираясь лишь на собственные силы и даже вопреки воле золотоордынского хана, Юрий вряд ли стал бы включать в оформление оборотной стороны своих монет элемент подражания арабской легенде, присутствующий на денгах
рассматриваемого типа. Подобный декларативный прием был гораздо уместнее раньше, когда после смерти Василия Дмитриевича, старший из князей "гнезда Калиты", Юрий Дмитриевич еще рассчитывал на поддержку своих претензий со стороны Орды. При этом важно
отметить, что и великокняжеский титул вполне мог появиться на монетах Юрия Дмитриевича ранее 1434 г. Это могло произойти как с марта по начало июля 1425 г., когда звенигородский и галичский князь, отказавшись присягнуть малолетнему племяннику, открыто
заявил о своих амбициях, так и весной-летом 1431 г., в период очередного обострения их отношений, а также в период первого захвата Юрием Москвы весной 1433 г.
Возвращаясь к рассмотрению состава Волнинского клада, отмечу, что единственный присутствующий в нем экземпляр "великокняжеской" денги Юрия Дмитриевича не выделяется хорошей сохранностью на фоне других монет. На нем имеются следы потертости, очевидно,
свидетельствующие о пребывании этой монеты в течение определенного времени в денежном обращении. Впечатление наиболее "новых" монет комплекса, оказавшихся в запрятанном кладе вскоре после чеканки, как уже было сказано, производят многие безымянные денги
Василия II с подражаниями на оборотной стороне. Чеканка таких монет, вне всякого сомнения, осуществлялась в период, когда боровшиеся между собой за право обладания великокняжеским столом Василий Васильевич и Юрий Дмитриевич договорились передать этот
вопрос на решение золотоордынского хана. При этом анонимные монеты вряд ли могли появиться сразу же после заключения первого перемирия между дядей и племянником в конце июня — начале июля 1425 г., когда Юрий "крест целовал" "не искати княжениа великого
собою, но царем" (ПСРЛ. Т. 26. С. 184). В это время позиции московского князя были еще достаточно прочны, и заключение перемирия фактически означало его победу в опасном противостоянии со своим дядей, отказавшимся в результате этого договора от
вооруженной борьбы за обладание великокняжеским престолом.
Рис. 1. Серебряная чаша, принадлежавшая Юрию Дмитриевичу Звенигородскому, XVв. (ГИМ).
|
Однако к лету 1431 г. ситуация коренным образом изменилась, так как к этому времени юный московский князь лишился многих влиятельных союзников и покровителей. Во время эпидемии черной оспы за короткий срок умерли сыновья Владимира Андреевича Храброго
Семен, Ярослав и Андрей (1426 г.), а также дмитровский князь, дядя московского великого князя Петр Дмитриевич (1427 или 1428 г.). В октябре 1430 г. не стало могущественного литовского князя Витовта, являвшегося в соответствии с завещанием Василия
Дмитриевича опекуном юного Василия, которому он по матери приходился дедом.
Воспользовавшись обстоятельствами, Юрий Дмитриевич уже зимой 1430 г. "разверже мир" со своим племянником, перейдя снова к открытой конфронтации (Зимин А.А., 1991. С. 43). Неустойчивое положение московского князя еще более усугубилось после кончины 2
июля 1431г. митрополита Фотия, являвшегося активным сторонником центральной власти. Именно митрополиту принадлежала главная заслуга в предотвращении масштабного военного конфликта на начальном этапе опасного противостояния. Путем настойчивых уговоров,
используя авторитет Православной церкви, ему удалось убедить грозного галичского князя заключить перемирие на выгодных для Василия Васильевича условиях.
Оказавшись вновь в весьма затруднительном положении и стремясь избежать военного поражения, Василий II был вынужден вспомнить о данном дяде обещании, передать решение спора о судьбе великого княжения на волю "царя". Свидетельством серьезности этих
намерений, видимо, и должны были стать анонимные московские монеты. На них отсутствовало имя великого князя, а имелось лишь символическое его изображение в виде всадника с соколом. На оборотной стороне находилось подражание арабской легенде - традиционно
являвшееся на монетах московских князей символом их "вассальной" зависимости от золотоордынского хана.
Рис. 2. Св. Георгий. Изображение центрального медальона серебряной чаши, принадлежавшей Юрию Дмитриевичу Звенигородскому, XVв. (ГИМ).
|
В августе 1431 г. Василий отправился в ставку хана Улуг-Мухаммеда, надеясь получить у него ярлык на великое княжение. Вскоре туда же выехал и Юрий Дмитриевич. Скорого разрешения конфликта не произошло, и их тяжба продолжалась с переменным успехом
вплоть до лета 1432 г. Думается, что чеканка в Москве безымянных монет должна была продолжаться и в течение всего периода пребывания Василия Васильевича в Орде. Однако уже осенью 1432 г., вернувшись в свою столицу с заветным ярлыком, московский князь,
несомненно, должен был приступить к чеканке монет со своим именем. Очевидно, это вновь были денги "переходного типа" с изображением всадника с соколом и круговой русской надписью на лицевой стороне и подражанием на оборотной. Такие монеты также есть в
Волнинском кладе.
Таким образом, следует признать, что современный уровень изученности монетного дела Московского великого княжества не позволяет окончательно назвать точную дату сокрытия Волнинского клада. С уверенностью пока можно определить лишь временной отрезок в
несколько лет, когда это могло произойти — 1432—1434 гг. Сокрытие Рузского клада произошло, видимо, несколько раньше, вскоре после начала чеканки в Москве безымянных денег.
Возникли определенные затруднения и при выявлении наиболее "старых" монет Волниниского клада. Так, в кладе имеется сильно потертая ростовская денга, чеканенная в период с 1404 по 1415 г., что дает основание предполагать присутствие в нем и московских
денег Василия Дмитриевича этого же времени. Ведь именно московские денги составляют основу клада и среди них также есть немало монет со следами длительного пребывания в обращении. Между тем, согласно принятой на сегодняшний день в нумизматической науке
классификации московских монет XV в., клад содержал только денги Василия II, начало правления, которого относится к февралю 1425 г.
Аналогичная ситуация обнаруживается и при рассмотрении состава Рузского клада. Из более 1300 имевшихся в нем монет, И.И.Толстым выделено только 16 денег Василия Дмитриевича, причем некоторые из них были приписаны этому князю лишь "по типу" без
достаточных на то оснований (Толстой И.И., 1889. С. 8, 9). Все другие московские денги отнесены исследователем к правлению Василия П.
Такое положение, на мой взгляд, во многом объясняется лишь несовершенством имеющейся на сегодняшний день систематизации московских монет первой половины XV в. Как известно, в это время на великокняжеском престоле в Москве поочередно пребывают два
правителя с именем Василий — Василий Дмитриевич (1389—1425) и его сын Василий Васильевич Темный (1425—1462). В легендах же, имеющихся на монетах, чеканенных этими правителями, как правило, указывалось только их имя. Данное обстоятельство привело к тому,
что разделение монет по правлениям осуществлялось нумизматами зачастую с опорой лишь на внешние признаки. Важное значение при этом, разумеется, имел и вес монет. Василию Дмитриевичу, помимо монет, где вместе с именем князя присутствовало его отчество,
были приписаны наиболее тяжелые денги, имевшие, к тому же, более "архаичный" облик. В первую очередь это касалось монет типологически подражавших денгам Дмитрия Донского и других монет с арабской легендой, содержащей имя хана Токтомыша на оборотной
стороне. К Василию Дмитриевичу были отнесены также московские денги с именем великого князя Василия, чеканенные штемпелями, резанными вручную, что придавало им "архаичный" вид.
К правлению Василия Васильевича, соответственно, были приурочены практически все легкие московские денги с именем Василия (весом от 0,5 г и ниже), а также большинство тяжелых денег (весом до 0,8 г), отличавшихся, тем не менее, от монет заведомо
чеканенных Василием Дмитриевичем особым "стилем", который придавался им, благодаря использованию штемпелей, оттиснутых при помощи маточника.
Во многом именно такие критерии были использованы и Н.Д. Мец при разработке систематизации монет Московского великого княжества 1425— 1462 гг. (Мец Н.Д., 1974). Ею также был выявлен тот факт, что большинство монет Василия II, объединяются между собой
штемпельными связями. На конце выстроенной Н.Д. Мец "цепочки" штемпельных связей оказались денги с изображением на оборотной стороне Самсона, борющегося со львом. Средний вес этих наиболее ранних (судя по крайнему положению в "цепочке")
денег составлял около 0,70-0,77 г (Мец Н.Д., 1974. С. 144. Приложение 5). Штемпели с изображением Самсона, изготовленные при помощи этого же маточника, были использованы для чеканки двуименных денег, имевших на одной из сторон имя великого князя Василия,
а на другой имя звенигородского и галичского князя Юрия Дмитриевича или серпуховского князя Семена Владимировича. Тип московских денег с Самсоном послужил образцом также для двуименных монет Андрея Дмитриевича Можайского и Петра Дмитриевича
Дмитровского. При этом средний вес монет данного типа, чеканенных удельными князьями, соответствовал среднему весу московских денег с Самсоном.
Рис. 3. Пешие воины. Клеймо резного деревянного креста из Новгорода. 1359 г.
|
Сопоставление этих фактов привело Н.Д. Мец к выводу о том, что в 1425 г. в самом начале правления Василия II в Московском княжестве была проведена "грандиозная" денежная реформа, включавшая в себя целый ряд мероприятий, "направленных на контроль и
подчинение всего монетного дела великому князю" (Мец Н.Д., 1974. С. 47). В ходе реформы, по мнению исследователя, в Москве, взамен разрозненных мастерских, работавших на правах откупа у великого князя, был создан единый денежный двор. Централизация
монетного производства способствовала внедрению новых технологий. В частности, якобы с этого времени, денежные штемпели в Москве стали изготавливать при помощи маточников, что, в свою очередь, нашло отражение в "унификации монетных типов", придании
внешнему виду монет "особого стиля" и однообразия, а также привело к объединению различных монетных выпусков "общностью штемпелей". По предположению Н.Д. Мец именно в ходе этой реформы в первые месяцы правления Василия Васильевича Темного на деньгах,
чеканенных в удельных княжествах, появляется имя московского великого князя, а вес удельных монет приводится в соответствие с весом московской денги (Мец Н.Д., 1974. С. 48-51). Будучи убежденной, как и большинство ее предшественников, в том, что все
монеты Василия Дмитриевича чеканились по иной, более высокой весовой норме, штемпелями, изготовленными вручную, Н.Д. Мец отнесла к правлению Василия II даже те монеты, которые не объединялись штемпельными связями с денгами этого князя, а были лишь "схожи"
с ними "по стилю" и имели такой же средний вес (Мец Н.Д., 1974. С. 144. Приложение 5, № 60—83).
Между тем, уже вскоре после создания работы Н.Д. Мец В.Л. Янин, а вслед за ним и М.А. Львов, убедительно показали, что "уставной" вес московской денги был снижен приблизительно до 0,79 г еще задолго до 1425 г. (Янин В.Л., 1970. С. 336-339; Львов
М.А., 1981 а. С. 102-104). Произошло это не позднее 1419 г., а следовательно, поздние монетные выпуски Василия Дмитриевича в весовом отношении не отличались от монет Василия II, чеканенных в первые годы его правления. Кроме того, М.А. Львовым были
выявлены случаи использования в монетном деле Василия Дмитриевича маточника, что лишало основания использование "стилистики" монетных изображений в качестве важного критерия при отнесении монет к тому или иному правлению (Львов М.А., 1981 а. С. 103).
Стало очевидным, что при традиционном подходе к размежеванию нумизматического материала между Василием I и Василием II, достаточно надежную и вполне обоснованную атрибуцию получили лишь ранние монеты первого князя. Денги же, чеканенные Василием
Дмитриевичем после 1415 г., по большей части, как правило, относились нумизматами к правлению его сына. В самом деле, если обратиться к рассмотрению состава кладов, нельзя не заметить, что уже монетные комплексы, сокрытые не позднее 1410—1411 гг.
(Дроздовский, Саранский, Светинский и некоторые другие клады) включают в себя до 70% типов монет относимых в настоящее время к Василию I. С учетом такого соотношения, может создаться впечатление, что после 1410 г. выпуск монет в Москве сократился более
чем в два раза, чего, однако, допустить невозможно, тем более, учитывая все расширяющееся применение в монетном производстве маточника, свидетельствующее об интенсификации чеканки.
С другой стороны, клады, сокрытые в первом десятилетии правления Василия II (Первый Волнинский, Рузский), как уже было отмечено выше, при разборе их состава с опорой на существующую систематизацию, якобы не содержат монет Василия Дмитриевича. Данное
обстоятельство выглядит не менее странно, поскольку, как было показано, в последние годы жизни этого князя в Москве чеканились монеты равные в весовом отношении ранним денгам Василия II, а, следовательно, никаких препятствий для их пребывания в обращении
не существовало вплоть до 40-х гг. XV в.
Уже ранее М.А. Львов, описав случаи употребления маточников в монетном деле Василия Дмитриевича и отметив существование метрологической преемственности в чеканке отца и сына, подчеркивал, что выявление данных обстоятельств дает основания для
пересмотра "атрибуции ряда типов монет, относимых Н.Д. Мец к правлению Василия Темного". Исследователь напоминал также, что, если следовать утвердившейся в нумизматической литературе систематизации, "на последние годы княжения Василия Дмитриевича придется
единственная и притом малочисленная группа" монет (Львов М.А., 1981 а. С. 103). С учетом приведенных выше примеров "неувязки" основных положений этой систематизации с составом монетных кладов первой половины XV в., необходимость в ее основательном
пересмотре становится еще более очевидной.
Крайнее положение в цепочке штемпельных связей, прослеженной Н.Д. Мец, как было отмечено, занимают денги с изображением Самсона на оборотной стороне. Уже сам этот факт дает основание более внимательно рассмотреть вопрос об их датировке. Как
говорилось, московский штемпель с Самсоном использовался для чеканки двуименных монет Юрием Дмитриевичем Звенигородским и Семеном Владимировичем Серпуховским (рис. 4). Этот же штемпель послужил образцом при изготовлении двуименных монет аналогичного типа
с именами других удельных князей — Андрея Дмитриевича Можайского и Петра Дмитриевича Дмитровского. Данное обстоятельство было расценено Н.Д. Мец как явное свидетельство установления в самом начале правления Василия Темного полного контроля со стороны
великого князя над удельной чеканкой, сопровождавшегося "декларированием" на самих монетах "ущемления их сеньоральных прав".
Рис. 4. Монеты Юрия Дмитриевича Звенигородского (1, 2) и Семена Владимировича Серпуховского (3), чеканенные московскими штемпелями с изображением Самсона.
Около 1423-1424 гг.
|
Возможно ли было в действительности провести реорганизацию монетного дела подобного рода в 1425 г., когда юный московский князь готовился к войне со своим дядей, оспаривавшим у него право на великое княжение, и его судьба во многом зависела от
позиции, которую в сложившейся ситуации могли занять другие удельные князья? Думается, что нет. Логичнее предположить, что имя великого князя Василия появилось на удельных монетах несколько раньше - в последние годы правления Василия Дмитриевича.
Московский великий князь находился тогда в зените своего могущества и вряд ли кто из удельных князей мог противиться его воле. Главной внутриполитической задачей для Василия Дмитриевича в тот период являлось всемерное укрепление центральной власти, что
было неразрывно связано с упрочением наследственных прав его малолетнего сына.
В стремлении великого князя укрепить позиции своего наследника, видимо, и кроется секрет появления в это время в уделах двуименных монет, а также присутствие буквально на всех таких монетах изображения Самсона, побеждающего льва — сюжета никогда
ранее не встречавшегося на монетах Московского княжества. На мой взгляд, есть все основания видеть в Самсоне символическое изображение сына великого князя — Василия Васильевича.
Как известно, все усилия, направленные на упрочение великокняжеской власти, предпринимавшиеся Василием Дмитриевичем в последние годы жизни, имели своей целью укрепить позиции его несовершеннолетнего наследника. Опасаясь своего брата Юрия, который
после его смерти мог "по старшинству", отобрать "вотчину" у своего племянника, Василий Дмитриевич в 1423 г. создает "регентский совет", призванный защитить в будущем права его сына.
Завещая великокняжеский престол сыну Василию, он "приказывает" оберегать его своей жене Софье, ее отцу, литовскому великому князю Витовту, братьям Андрею и Петру Дмитриевичам, детям князя Владимира Андреевича Серпуховского Семену и Ярославу "и их
братье" (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—XVI вв. 1950. С. 61-62). В марте 1423 г. митрополит Фотий привозил духовную грамоту Василия Дмитриевича Витовту, как одному из главных гарантов прав Василия Васильевича. Следом за
митрополитом в Литву ездила великая княгиня Софья Витовтовна, привозившая восьмилетнего Василия на свидание с дедом в Смоленск. Существует мнение, что уже тогда, находившийся в Литве под защитой Витовта, преследуемый своими противниками, хан Улуг-Мухаммед
мог выдать сыну московского князя ярлык на великое княжение (Горский А.А. 2000. С. 137-138).
Изображение на московских монетах, наряду с великим князем его наследника, видимо, и было призвано продемонстрировать преемственность великокняжеской власти от отца к сыну.
Этот сюжет, очевидно, должен был способствовать формированию в глазах современников образа юного наследника как будущего героя, способного по возмужании совершать великие подвиги и освободить свой народ от ига иноверцев. В последние годы своей жизни
в.к. Василий Дмитриевич не отдавал "выхода" в Орду и вел себя практически как независимый правитель. Нескончаемые "замятии" и дворцовые перевороты, происходившие в Орде, создавали в русском обществе ощущение скорого падения ненавистного ига. Многие
современники естественным образом связывали эти надежды с именем юного наследника великого князя. В этой связи можно отметить, что образ Самсона в качестве символа будущей победы юного князя над иноверцами как нельзя лучше отражал подобные настроения.
Согласно библейской истории, Самсон появился на свет в то время, когда израильский народ, не имея сильной власти, уже много лет находился под игом иноверцев-филистимлян.
Думается, неслучайно в рассматриваемое время само рождение Василия Васильевича было окутано многочисленными легендами, побуждающими видеть в нем "великого князя , явно напоминающими библейское предание о рождении Самсона. Так Карамзин, основываясь на
летописных источниках, приводит следующие примеры подобных преданий: в одном из них говорится о том, как святой инок Ивановского монастыря предсказал Василию Дмитриевичу, что его жена, великая княгиня София родит сына - "наследника всей Руси". Во втором,
что появление на свет Василия Васильевича, как и рождение Самсона, было возвещено Ангелом. Когда духовник Василия Дмитриевича молился в келье, он услышал голос повелевавший: "Иди и дай имя великому князю Василию" (Карамзин Н.М. 1989. С. 141-142). Подобные
настроения, вне всякого сомнения, инициировались и всячески поддерживались великокняжеским окружением, что, видимо, и предопределило выбор сюжета для московских монет.
Рис. 5. Самсон, побеждающий льва. Клеймо резного деревянного креста из Новгорода. 1359г.
|
Начав в Москве чеканку денег с изображением всадника с соколом на лицевой стороне, традиционно символизировавшим самого великого князя и изображением Самсона, символизировавшим его сына и наследника, — на оборотной, Василий Дмитриевич фактически
объявлял юного Василия своим соправителем. Это подтверждалось и присутствием круговой надписи "князь великий Василий" на обеих сторонах монет. Появление изображения Самсона на двуименных монетах, в свою очередь, служило демонстрацией признания удельными
князьями наследственных прав Василия Васильевича на великокняжеский престол.
Чеканка в уделах монет с именем московского великого князя после смерти Василия Дмитриевича была невозможна. Положение юного Василия Васильевича при его восшествии на престол было неустойчивым и во многом зависело от позиции других князей "гнезда
Калиты". Одной из главных задач московского правительства в этот период являлось создание коалиции, способной противостоять притязаниям Юрия Дмитриевича, для чего приходилось идти на определенные уступки в отношениях с удельными князьями. Разумеется, что
ни о каких посягательствах на суверенные права владетельных князей со стороны центральной власти, в сложившейся ситуации, не могло быть и речи. И уж тем более невозможно допустить, чтобы после февраля 1425 г. денги с именем великого князя Василия чеканил
Юрий Дмитриевич Звенигородский. Известно, что сразу же после смерти своего старшего брата, великого князя Василия Дмитриевича, Юрий, отказавшись присягнуть его малолетнему сыну, уехал из Звенигорода в более отдаленный от Москвы, хорошо укрепленный Галич и
стал активно готовиться к войне. Не могли такие монеты появиться и в последующие годы. Дело в том, что для двуименных денег Юрия Дмитриевича был использован штемпель с Самсоном, изготовленный при помощи одного и того же маточника, что и штемпель
двуименных монет Семена Владимировича Серпуховского, а также штемпель наиболее ранних московских денег данного типа (Мец Н.Д., 1974. Табл. 3:2; табл. 7:4, 5). Следовательно, чеканка Юрием Звенигородским двуименных денег осуществлялась приблизительно
одновременно с появлением монет с изображением Самсона в самой Москве. Произойти же это могло, по понятным причинам, только в период пребывания на великокняжеском столе Василия Дмитриевича.
Среди монет Петра Дмитриевича Дмитровского с изображением Самсона есть как чрезвычайно редкие двуименные денги (рис. 6:1) с именем великого князя вокруг изображения всадника на л.с. (Толстой И.И., 1889. № 86), так и в целом однотипные им денги (рис.
6:2) с именем Петра на обеих сторонах (Мец Н.Д. Табл. 3:4). Два экземпляра таких монет имеется и в составе Первого Волнинского клада (№ 47). Денги с изображением всадника с соколом на лицевой стороне и Самсона, борющегося со львом на оборотной, содержащие
только имя Петра, представляют собой наиболее распространенный тип монет этого князя. Чеканка их, вне всякого сомнения, осуществлялась в течение ряда лет. Важно также отметить, что это единственный тип монет Петра Дмитриевича, штемпели которых целиком
изготовлены при помощи маточника. Данное обстоятельство позволяет утверждать, что выпуск двуименных денег, изготавливавшихся штемпелями, резанными от руки, был осуществлен раньше чеканки монет с именем Петра на обеих сторонах.
Рис. 6. Монеты Петра Дмитриевича Дмитровского, чеканенные в 20 гг. XVв.
|
Наиболее очевидное свидетельство того, что двуименные денги с изображением Самсона чеканились в конце правления Василия Дмитриевича, дают монеты аналогичного типа с именем Андрея Дмитриевича Можайского. Один экземпляр такой денги присутствует и в
Волнинском кладе (№ 48). На рисунке 7 представлена прорисовка штемпелей этих монет, дающая возможность целиком прочесть, имеющиеся на них надписи. Имя московского великого князя на этих денгах заключено в круговой надписи лицевой стороны, обрамляющей
изображение всадника с соколом: КНЯZЬВЕЛИКИВАСИЛЕIДI. При этом буквы "ДI" после имени великого князя, несомненно, следует понимать как начало отчества "Дмитриевич" (рис. 7:3).
Рис. 7. "Двуименные " денги Андрея Дмитриевича Можайского, чеканенные около 1423-1424 гг.
|
Установление факта чеканки удельными князьями двуименных монет с изображением Самсона в период правления Василия Дмитриевича Московского, в свою очередь, служит дополнительным подтверждением высказанного выше предположения о начале выпуска денег
аналогичного типа в самой Москве в последние годы жизни этого князя. Дело в том, что двуименные денги удельных князей, в типологическом отношении, вне всякого сомнения, подражали великокняжеским монетам, а некоторые из них, как уже было отмечено,
чеканились теми же штемпелями, что и московские денги с изображением Самсона.
В то же время, следует признать, что в Москве чеканка монет с Самсоном осуществлялась длительное время, как минимум в течение нескольких лет. На это, в первую очередь, указывает создание здесь, взамен сработавшихся, новых маточников и штемпелей
данного типа. Об этом же свидетельствует наличие изображения Самсона на монетах удельных князей, чеканенных, очевидно, не ранее 1425 г. Это некоторые денги Семена Владимировича Серпуховского (Мец Н.Д., 1974. Табл. 3, рис. 1), денги Петра Дмитриевича
Дмитровского, штемпели для которых оттиснуты с маточника, а также денги Константина Дмитриевича Углицкого (Мец Н.Д., 1974. Табл. 4, рис. 15). Последний при жизни Василия Дмитриевича за непослушание был лишен своего удела и, следовательно, мог чеканить
свои монеты только в период правления Василия Васильевича.
Любопытно отметить, что после 1425 г. изображение Самсона на своих монетах чеканят только князья, входившие в "промосковскую" коалицию, поддерживавшую юного великого князя. Данное обстоятельство лишний раз подчеркивает, что этот сюжет вовсе не
случайно получил особое распространение на монетах 20-х гг. XV в., и что он определенным образом "персонифицировался" с именем Василия П.
Сам Василий Васильевич, подчеркивая преемственность власти, также еще в течение ряда лет чеканит в Москве монеты с изображением всадника с соколом на одной стороне и Самсона, борющегося со львом — на другой. Скорее всего, некоторое время для этой
цели даже использовались старые штемпели, изготовленные еще при жизни его отца. С учетом того, что отец и сын имели одинаковые имена, а отчество князя на московских денгах в это время, как правило, не указывалось, данное обстоятельство чрезвычайно
затрудняет надежное "разделение" монет по правлениям.
Ко времени Василия Дмитриевича, несомненно, должны быть отнесены наиболее ранние московские денги с изображением Самсона. Эти монеты, как уже было отмечено выше, чеканились с использованием тех же штемпелей, что и двуименные монеты некоторых удельных
князей. Сцена борьбы Самсона со львом в рисунке этого штемпеля полна динамизма и выполнена в "реалистичной" манере, что также подчеркивает его первенство по отношению к другим штемпелям с аналогичным сюжетом. В то же время при отнесении конкретного
монетного выпуска к тому или иному правителю следует соблюдать осторожность, учитывая по возможности больше критериев, способных повлиять на атрибуцию монет.
Именно поэтому, ниже, при описании монет Первого Волнинского клада, к правлению Василия Дмитриевича были отнесены не все денги, чеканенные ранним штемпелем с изображением Самсона, а только те из них, оформление противоположной стороны которых также
давало основание считать их более ранними по отношению к другим монетам аналогичного типа.
Это денги, лицевые стороны которых имеют "архаичный" облик, придаваемый им использованием штемпелей, надписи на которых, видимо, вырезались вручную (№ 8, 11). Сюда же отнесены денги, лицевой штемпель которых стилистически наиболее близок оборотному
и, возможно, был изготовлен (в качестве "парного") одновременно с ним (№ 10).
До февраля 1425 г. были, очевидно, чеканены денги с надписью "КНЯЗЬ ВЕЛИКИЙ ВАСИЛИЙ ВСИ" на лицевой стороне (№ 9). Буквы "ВСИ" после имени князя в легенде, расположенной вокруг изображения всадника, вне всякого сомнения, представляют собой сокращение
титулатуры "всея Руси". Титул "Великий князь всея Руси" в полном виде встречается на некоторых монетах Василия Дмитриевича Московского, однако, в силу его "претенциозного" характера (поскольку под "всей Русью" понимались и западные русские земли,
находившиеся под властью Литвы) вряд ли мог быть использован на ранних денгах его сына. Дело в том, что юный Василий Васильевич, в первые годы самостоятельного княжения фактически находился "под покровительством" своего деда, литовского великого князя
Витовта.
К правлению Василия Дмитриевича мной были отнесены также некоторые денги с изображением всадника с соколом на лицевой стороне и многострочной легендой на оборотной (№ 1-7). Эти монеты не имеют штемпельных связей с денгами Василия Темного. Кроме того,
только штемпель их лицевой стороны изготавливался при помощи маточника. Оборотные же штемпели с надписью, содержавшей имя и титул правителя, целиком вырезались вручную. Примеры московских денег с изображением "двухфигурной композиции" (рис. 8) и всадника
с мечом на лицевой стороне показывают, что именно такая технология чеканки характеризовала монетное дело Москвы в конце первого и начале второго десятилетия XV в. Изображение всадника с соколом появляется на московских денгах еще в XIV в. На протяжении
первой трети XV в. этот сюжет является одним из наиболее часто употребляемых в великокняжеской чеканке, и нет оснований полагать, что существовал достаточно продолжительный отрезок времени (с 1411 по 1425 гг.), когда он не использовался вовсе.
Рис. 8. Московские денги, чеканенные около 1420 г. (1, 2); денга из Волнинского клада с аналогичной надписью на оборотной стороне (3)
|
Видимо, в будущем станет возможен пересмотр атрибуции еще целого ряда типов денег, не объединенных "общностью штемпелей" с монетами Василия II, технология изготовления которых также позволяет говорить о чеканке их в 20-е годы XV в. Это может
касаться, например, некоторых разновидностей денег с изображением всадника, поражающего копьем извивающегося змея, либо голову змея, выделенных Н.Д. Мец в группу монет, якобы, чеканенных Василием Васильевичем вне Москвы (Мец Н.Д., 1974. № 75-81). Принято
считать, что змееборец вытесняет сокольника с московских денег в период захвата столицы Юрием Дмитриевичем Галицким. Действительно, различные выпуски монет, на которых Юрий именуется великим князем, несут на лицевой стороне как изображение всадника с
соколом, так и всадника, побеждающего змея (Мец Н.Д., 1974. № 186, 188). Вернув после смерти дяди великокняжеский престол, Василий Васильевич уже не чеканит монет с изображением сокольника. Этот сюжет замещается на московских денгах иными символами, среди
которых наибольшей популярностью вплоть до конца 1450-х гг. пользуется всадник, поражающий копьем змея. Создается впечатление, что именно Юрий Дмитриевич привносит в чекан Москвы изображение змееборца, которое могло не только "олицетворять" самого князя,
но и вполне прозрачно намекать на покровительство его со стороны "тезоименитого" небесного воина. Невозможно отрицать, что в период пребывания Юрия на великокняжеском престоле изображению всадника, побеждающего змея, в официальной эмблематике отводилась
особая роль, и что именно с этого времени змееборец на долгие годы прочно утверждается на монетах Москвы.
Образок с изображением св. Георгия, найденный близ с. Старниково (Московская обл.). XIV-ХУвв.
|
Однако есть все основания полагать, что и ранее этот сюжет периодически использовался в великокняжеской чеканке. Так, изображение всадника, колющего копьем голову змея, имеется на некоторых монетах Василия Дмитриевича Московского,
чеканенных еще в 90-е гг. XIV в. (Толстой И.И., 1911. С. 15. № 73-80). Я вполне допускаю, что этому же князю принадлежат и несколько монет Первого Волнинского клада, на лицевой стороне которых изображен всадник с копьем, поражающий в открытую пасть
змеиную голову, находящуюся под ногами коня (№ 12, 13). Лицевой штемпель этих монет целиком оттиснут с маточника, а оборотные резаны вручную. При этом, компоновка надписи оборотной стороны (включая разбивку на строки, сокращения слов,
использование декоративного элемента в виде равноконечного креста в середине верхней строки и др.) полностью повторяет реверс денег с "двухфигурной композицией" на лицевой стороне, чеканенных около 1420 г.
Рис. 9. Св. Георгий (Чудо Георгия о змие). Икона. Новгород, XVв. (ГТГ)
|
Для некоторых денег (№ 12) можно даже отметить единую стилистику в начертании букв, что указывает на возможное изготовление штемпелей этих монет одним мастером (рис. 8).
Еще одна денга со змееборцем, описанная мной среди монет, не получивших окончательной атрибуции (№ 14), заслуживает особого внимания из-за имеющейся на ней надписи "нестандартного" содержания. Имя и титул правителя на этой денге заключены в
четырехстрочной легенде, расположенной на оборотной стороне: КНЯ / ЗЬВЕЛИ / КИВАС/ ИЛЕЙ. На лицевой стороне монеты имеется изображение всадника, который, полуобернувшись назад, поражает копьем в пасть извивающегося змея. Голова змея при этом находится
позади всадника, а его туловище, расположенное под ногами коня, свернуто в кольцо. Это изображение композиционно восходит к одному из мало распространенных иконографических типов св. Георгия. Как один из ярких примеров подобной иконографии небесного
змееборца в изобразительном искусстве, хронологически близкий чеканке монет, можно привести образ св. Георгия XV в. письма новгородской школы, хранящийся ныне в Государствененой Третьяковской галерее (рис. 9). Вокруг размещена надпись, сохранившаяся лишь
частично и, на первый взгляд состоящая из беспорядочного набора букв. Сличение монеты с другими экземплярами денег данного типа позволило создать полную графическую реконструкцию штемпелей ее лицевой и оборотной сторон (рис. 10:3).
Рис.10. Московские денги с цитатой из Священного писания в легенде л.с. (1420-е гг.)
|
Круговая надпись, расположенная на ее лицевой стороне: ОСТАВИТЕВЕ-ЗУМЬЕИЖИВИУД ("Оставите безумие и живы будете"), как оказалось, представляет собой цитату из Священного писания (Зайцев В.В., Мамонтова О.П., 2002. С. 39-40). Цитата взята из Книги
Притчей Соломоновых, являющейся одной из книг Ветхого Завета, в которой содержится, главным образом, учение о вере, изложенное в поэтической форме в виде притч и нравственных наставлений.
Особое место в книге отводится мудрости, которая провозглашается основой человеческой жизни. Мудрость здесь выступает как самостоятельное действующее лицо, и этот образ именуется Премудростью. К людям Премудрость обращается со словами: "ОСТАВИТЕ
БЕЗУМИЕ И ЖИВИ БУДЕТЕ, ДА ВО ВЕКИ ВОЦАРИТЕСЯ..." (Книга Притчей Соломона, глава 9, стих 6).
Появление библейского изречения подобного содержания на московских денгах в канун трагических событий феодальной войны выглядит не случайным. Возможно, оно представляет собой призыв оставить "крамолу" и предотвратить тем самым начало
братоубийственной войны, обращенный, прежде всего, к удельным князьям и их окружению. Инициатором использования цитаты из Священного писания в качестве своеобразного "политического лозунга" глубокого нравственного содержания, помещенного на монете, вполне
мог выступить митрополит Фотий, имевший, как известно, большое влияние при московском дворе и являвшийся последовательным сторонником укрепления центральной власти.
Вислая свинцовая печать в. к. Василия Дмитриевича (1389-1425 гг.)
|
|
Вислая свинцовая печать в.к. Василия Васильевича (1425-1462 гг.)
|
|
